16 мая в Петербурге первые пройдет концерты легендарной шотландской группы The Jesus and Mary Chain. Перед гастролями фронтмен группы Джим Рейд дал интервью газете "Коммерсантъ" в котором честно рассказал о перипетиях многолетней истории группы и о собственных комплексах.

— Прошлогодний альбом The Jesus and Mary Chain называется «Damage and Joy» — «Вред и радость». Что будет радостью, а что вредом от участия в такой группе?

— (Усмехается.) Ну, вред… Его было столько, что все и не перечислишь. А радость — что мы еще умудряемся это дело тянуть после пережитого раньше. На самом деле название «Damage and Joy» — это прямой английский перевод немецкого слова Schadenfreude, злорадство. Хотя речь не о злорадстве как таковом; нам понравилась возникающая двусмысленность и то, как в нее попадало наше состояние.

— За 19 лет возникло много групп, отправившихся по вашим стопам. Не возникало риска устроить «повторение повторения»?

— Да нет, наверное. Мы же не слушали всех подряд. Первым правилом Mary Chain всегда было такое: «Музыка, которую играет твоя любимая группа, далеко не обязательно самая лучшая, пусть ее и хвалят. Можно сделать интереснее». Мы всегда применяли это правило к себе, будь то наш первый альбом «Psychocandy» или «Munki» — не прислушивались к тому, что играло кругом.

— При этом ваш реюнион в 2007-м получился удачным во всех смыслах: JAMC вернулись на сцену уже как историческая ценность. Каковы были ощущения?

— Ощущения, наверное, были самые обычные. Знаете, главное, я всегда чувствовал неловкость на сцене. Не то чтобы я не мог справиться со своими обязанностями, но я не прирожденный артист. В 80-х я и вовсе напивался прямо перед концертом, чтобы хоть как-то выключить дискомфорт от того, что ты перед микрофоном, а на тебя пялится целая толпа. Сейчас стало чуть проще, когда осознаешь, что люди пришли специально посмотреть Mary Chain, что к нам относятся с уважением. Я как-то подумал, что, наверное, можно даже получать некоторое удовольствие от того, что тебя просто рады видеть. Опять же когда за спиной грохочет группа, возникает некоторая уверенность. Понимаете, на самом деле я очень стеснительный человек! Как раз, чтобы избавиться от стеснительности, я пил все время, но бросил полтора года назад, когда понял, что это самообман. На сцену, правда, легче выходить не стало, мои комплексы никуда не исчезли, и я каждый раз страшно нервничаю. По-моему, люди это тоже замечают, что поделаешь.

Полная версия интервью www.kommersant.ru